Не стало ещё одного нобелевского лауреата 2003 года (совсем недавно умер П. Мэнсфилд) — на 89 году скончался физик Алексей Алексеевич Абрикосов.

В возрасте 19 лет он сдал «теорминимум» Л.Д. Ландау. Окончив физфак МГУ, под руководством Ландау написал кандидатскую. Затем работал в Институте физпроблем и в 27 лет защитил докторскую (по квантовой электродинамике). В 65—88 гг. — в Институте теорфизики им. Ландау (академик с 1987 г.). В 1991 г. эмигрировал в США.

Приведу часть моей заметки о нобелистах 2003 г., опубликованной в ХиЖ (2004, № 1):

Нобелевские премии 2003 года

Физика

Лауреатами стали патриарх отечественной физики академик Виталий Лазаревич Гинзбург (ему 87 лет) из Физического института им. П.Н. Лебедева РАН и академик Алексей Алексеевич Абрикосов, который теперь трудится в Аргоннской национальной лаборатории (США) за работы полувековой давности по теории сверхпроводимости, а также англо-американский физик Энтони Леггет из Иллинойского университета, в 70-е годы теоретически объяснивший сверхтекучесть гелия-3.

Изучение сверхпроводимости имеет уже почти столетнюю историю, и многие ее исследователи были отмечены высшими наградами. В 1911 году этот эффект открыл на ртути голландец Х. Камерлинг-Оннес. В 30-е годы немецкие физики В. Мейснер и Р. Оксенфельд установили, что слабое магнитное поле не проникает внутрь сверхпроводящего образца, поскольку на его поверхности возникает незатухающий ток, магнитное поле от которого компенсирует внешнее поле (эффект Мейснера). А их соотечественники, эмигрировавшие в Англию, братья Г. и Ф. Лондоны разработали феноменологическую теорию сверхпроводимости.

Читать далее

Юлий Александрович Данилов (1936—2003) профессионально занимался в Курчатовском институте нелинейной динамикой, синергетикой, писал научные книги и статьи (я уже кое-что сказал о нём в посте об Илье Пригожине <Пригожин.ЮА>). А среди многих интересовавших его творцов одно из первых мест занимал Льюис Кэрролл. Ю.А. перевёл несколько его книг: «История с узелками» (1972), «Логическая игра» (1991), «Письма к детям» (1999). Во многом благодаря ему у нас стало известно, что Кэрролл был неординарным математиком и логиком. В 1979 г. вышли «Приключения Алисы в стране чудес» в серии «Литературные памятники», и там была статья Данилова и его старшего коллеги в «Курчатнике» — известного физика, а также большого любителя и знатока Кэрролла Я.А. Смородинского «Физик читает Кэрролла», в которой было немало оригинальных идей.

Данилов говорил о феномене Кэрролла: у него логико-математическое и художественное мышление образовали особый сплав. Именно этому Ю.А. посвятил статью «Льюис Кэрролл как нелинейное явление», опубликованную в ХиЖ (1997, № 5). Но ведь и автор статьи тоже представлял собой подобный сплав. Вообще, учитывая широту интересов и огромный объём работы (больше ста переведённых книг!), выполненной Даниловым за не очень длинную жизнь, можно сказать, что и он был феномен: соединил в себе учёного (хотя и не имел степеней и званий), переводчика-полиглота, историка науки и просветителя.

Я имел честь быть редактором этой его статьи. К ней добавлен перевод из журнала «Interdisciplinary Science Reviews» статьи «Алиса и Георг Лихтенберг». Перевёл я под руководством Алексея Дмитриевича Иорданского (ныне покойного) — сотрудника редакции и опытного переводчика (он переводил «Двойную спираль» Дж. Уотсона и много других книг).

Эти материалы представлены на нашем сайте: <КэрроллДанилов>.

На 87-м году жизни скончался доктор физико-математических наук профессор Михаил Семенович Агранович — широко известный математик, зам. главного редактора журнала «Функциональный анализ и его приложения», член редколлегии журнала «Russian Journal of Mathematical Physics».

Михаил Семенович окончил мехмат МГУ в 1953 году. В 1953–1960 гг. работал в математической редакции издательства «Иностранная литература» и параллельно учился в заочной аспирантуре. Был редактором трёх известных книг И.М. Гельфанда и Г.Е. Шилова по обобщённым функциям. В 1959 г. защитил кандидатскую, стал преподавать сначала во Всесоюзном заочном машиностроительном институте, а с 1962 г. — в Московском институте электронного машиностроения (МИЭМе). Защитил докторскую в 1966 г., профессор с 1970 г., завкафедрой математического анализа в 1992–1998 гг.

Когда я поступил в МИЭМ в 1966 г., факультета прикладной математики ещё не было (он возник, если не ошибаюсь, через год), а тогда на факультете АВТ (автоматики и вычислительной техники) сформировали только одну математическую группу, в которую я (по результатам вступительных экзаменов) попал. И этой единственной группе Михаил Семёнович прочёл двухгодичный курс высшей алгебры. У него был размеренный, ясный и чёткий стиль изложения.

Помню, мы поздравили его с защитой докторской. А в конце второго курса оказалось, что он не успевает рассказать нам про тензоры, причём переносить на осень М.С. почему-то очень не хотел — он сказал: «А вдруг я под трамвай попаду, и вы так и останетесь без тензоров». Позднее выяснилось, что он был одним из подписавших известное письмо 99 учёных в защиту логика, поэта и правозащитника А.С.Есенина-Вольпина, насильно помещённого в психиатрическую больницу. Поэтому М.С. не был уверен, что продолжит работу в институте (действительно, многие подписанты были уволены или понижены в должности). Но Аграновича, видимо, наказали как-то по-другому, так что про тензоры мы узнали.

Прекрасный преподаватель и прекрасный человек. Светлая память. 

Ушёл из жизни Питер Мэнсфилд, один из создателей ЯМР-томографии — метода, без которого уже невозможно представить современную медицину. Он родился в Лондоне в 1933 г. в простой семье, его школьное обучение прервала война, и он потом заканчивал его, совмещая с работой. Изучал физику в Квин Мэри колледже, начал заниматься магнитными свойствами атомов. После недолгого пребывания в США был приглашён в Университет Ноттингема, где проработал всю жизнь. В 2003 г. разделил Нобелевскую премию (физиология и медицина) с американцем Полом Лаутербуром.

Моя заметка о лауреатах 2003 года была опубликована в ХиЖ (2004, № 1). Приведу ту её часть, что касается Лаутербура и Мэнсфилда (а также маленькое общее рассуждение о Нобелевских премиях):

Нобелевские премии 2003 года

Физиология и медицина

Премию поделили американец Пол Лаутербур из Иллинойского университета и англичанин Питер Мэнсфилд из университета Ноттингема за создание метода ЯМР-томографии (или магнитно-резонансной томографии — МРТ).

В химическом анализе давно применяют ЯМР-спектроскопию, при которой небольшой объем раствора помещают во внешнее магнитное поле. В нем атомные ядра, имеющие ненулевые спины (например, водорода, углерода-13, натрия-23, фосфора-31), ориентируются по нескольким дискретным направлениям, которым соответствуют разные энергетические уровни. Затем, облучая раствор электромагнитными волнами (в радиодиапазоне), находят резонансные частоты. Поскольку на них влияет химическое окружение атомов, таким способом удается многое узнать о структуре и внутренней динамике молекул.

Химические элементы, у которых ядра имеют ненулевой спин, широко представлены в живых организмах (прежде всего водород в молекулах воды). И в 1971 году американский физик Р. Дамадьян попытался использовать ЯМР для медицинских целей (как выяснилось, еще в начале 60-х годов это предложил делать и даже подал заявку на изобретение офицер Советской Армии В.А. Иванов — см. «Известия» от 25.10.2003).

Читать далее

В 80-х годах прошлого века родилось новое направление в изобразительном искусстве — были найдены методы создавать на компьютерах изображения, обладающие несомненной эстетической ценностью. В 1993 г. вышел перевод на русский книги немецких авторов Х.-О. Пайтгена и П.Х. Рихтера «КРАСОТА ФРАКТАЛОВ. Образы комплексных динамических систем» (М.: Мир, 1993) со множеством таких машинных картин, основанных на фрактальных алгоритмах (они тесно связаны с изучением детерминированного хаоса). Этот подход нашёл у нас своих последователей, и один из них — Петр Петрович Николаев.

Он в 1966 г. окончил физфак МГУ, специализировался в биофизике и занялся изучением механизмов зрения (точнее, восприятия цвета человеком) в лаборатории органов чувств Института проблем передачи информации (ИППИ). Сейчас он доктор наук, главный научный сотрудник ИППИ РАН. Николаев увлёкся фрактальными алгоритмами именно под влиянием указанной книги, и в первую очередь его привлекла возможность тонкой игры с цветом — понятно, что тут ему пригодился собственный профессиональный опыт.

Мастерство компьютерного художника зиждется на его способности предвидеть, к чему приведёт та или иная подстройка параметров алгоритма. Многие сейчас творят в этой области, но обычно используют «доводку» — корректируют возникшие визуальные образы, используя графический редактор или другие средства, что нарушает их фрактальность. Напротив, все работы Николаева, в соответствии с его принципиальной позицией в этом вопросе, суть «чистые» фракталы (у него есть и опубликованные теоретические работы о разных аспектах подобной живописи).

Я в своё время заинтересовался его компьютерным творчеством и рассказал о нём в материале «Палитра и алгоритмы Петра Николаева», напечатанном в ХиЖ (1997, № 1): <П.Николаев>.

Кстати, на тему фракталов я написал ещё две статьи:

1. «Постижение хаоса» (1992, № 8) — о хаосе, итерациях простых функций, множестве Мандельброта: <ПостХаоса>;

2. «Гармония хаоса» (1994, № 4): <ГармХаоса> — о выставке в Политехническом музее работ немецких математиков, представивших свои машинные картины.

В 1964 г. мир отмечал четырёхсотлетие Шекспира. О том, как это происходило в нашей стране, полвека спустя вспоминал историк театра, специалист по творчеству Барда Алексей Вадимович Бартошевич <Бартошевич>:

…Театры по всему Союзу начали заранее готовить шекспировские постановки. Но, на беду, примерно за полгода до юбилея, осенью 1963-го, Никита Сергеевич устроил очередную встречу с интеллигенцией. Сперва он держал речь по-писаному, но потом, как бывало, перешёл к импровизациям и скоро добрался до репертуара театров. Хрущёв упрекал театры в том, что вместо современных пьес о трудовых подвигах рабочего класса и колхозного крестьянства они предпочитают ставить классику: «Как ни придёшь во МХАТ, там все шотландскую королеву на эшафот ведут. Зачем вам эта Мария Стюарт? Снимите вы её, уберите с афиши. Старик Шекспир на нас не обидится!»

Само собой понятно, что никто из руководящих товарищей не посмел сказать первому секретарю, что «Марию Стюарт» написал никакой не Шекспир, а вовсе даже Шиллер. А скорее всего они и сами не знали. И — это самое смешное — начальство принялось выкидывать из репертуарных планов театров пьесы Вильяма нашего Шекспира. В итоге, когда совсем накануне юбилея спохватились, увидев, как готовятся к торжеству во всех странах, стало уже поздно. Наскоро устроили в Большом театре юбилейное заседание с длинными и скучными докладами, ровно ничем не отличавшееся от всех прочих казённых толковищ. Новых же спектаклей на сценах почти не было. Времени ставить их не оставалось.

Как известно, вскоре после этого Shakespeare Geist отомстил Никите Сергеевичу.

А вот в Великобритании даже «битлы» приняли участие в торжествах — выступили со сценкой из шекспировского «Сна в летнюю ночь» (Акт V, сцена 1) в рамках специальной телепрограммы «Один час с Beatles».

Я тогда учился в 9-м классе и ничего шекспировского не запомнил. Но один мой одноклассник утверждает, что хорошо помнит тогдашнюю передачу по телевизору — в ней обсуждался шекспировский вопрос, причём один из участников отстаивал версию Рэтленда. Интересно, кто бы это мог быть?