Выскажем одно предположение: тенью отца Гамлета мог быть загримированный стражник Франциско (Гамлет после свидания с тенью отца сказал, что вид Призрака был questionable). В начальной сцене Франциско покидает пост, и вскоре перед часовыми возникает Призрак; все другие  ночные появления представителя загробного мира тоже происходят тогда, когда Франциско не на посту.

…………….Гамлет видит тень отца……….. Картина Эжена Делакруа

http://uploads3.wikiart.org/images/eugene-delacroix/hamlet-sees-the-ghost-of-his-father-1843(1).jpg

В таком случае становятся более понятными несколько странные реплики Франциско: пришедший его менять Бернардо спросил: «Спокойно ль было в карауле?», на что последовал ответ: «И мышь не прошмыгнула» (Not a mouse stirring). А перед этим Франциско сказал о тяжести на сердце (I sick at heart), но не объяснил причину. Слова про мышь в своё время возмутили Вольтера, который считал подобную «низкую» деталь не отвечающей духу трагедии. Можно сказать, что Вольтер почувствовал в этих словах некую стилистическую шероховатость, а у Шекспира она часто есть признак того, что тут скрыто что-то важное.

Читать далее

Создавший свой особый стиль английский художник-график Обри Бёрдсли (1872—1898) был разносторонне талантливым человеком, он известен также как литератор и музыкант. Большое место в его графике занимали книжные иллюстрации. Не обошёл он и Шекспира:

«В ноябрьском номере журнала «Пчела» за 1891 г. на фронтисписе был помещён карандашный рисунок юного Бёрдсли «Гамлет идёт за тенью отца». Сам художник, комментируя эту свою работу, писал одному из приятелей: «ошеломляющий рисунок, скажу я вам». И был прав, ибо он, к изумлению современников, изобразил худую, тщедушную фигуру длинноволосого юноши, чьё тело от шеи до колен туго обмотано — словно забинтовано — узким шарфом. Гамлет зябко пробирается сквозь голый, безлиственный лес… Напряжённым, едва ли не безумным взглядом Гамлет всматривается вглубь чащи. Рука протянута вперёд, а ноги как бы подломлены в коленях и движутся медленно, осторожно. Во всей вертикально развёрнутой композиции — странное, но проведённое с обдуманной последовательностью сочетание смертельного страха и неуклонного, независимого от собственной воли юноши, тяготения к неведомой влекущей тени. Холод, предчувствие гибели, оцепенение ужаса, но следующий шаг неизбежен» (из книги: Т.И. Бачелис. Шекспир и Крэг. М.: Наука, 1983, с. 69).

Я высказал свою гипотезу о том, что в «Гамлете» могло скрываться за ночными появлениями Призрака — см. запись от 7.8.15: <ГамлПризрак>.

Ежегодно 25 апреля в разных странах отмечают День ДНК. Такую дату выбрали, во-первых, в память о том, что 25 апреля 1953 года в журнале «Nature» появилась заметка Джеймса Уотсона и Фрэнсиса Крика, в которой они изложили  свою гипотезу о строении молекулы наследственности в виде двойной спирали (в том же номере были опубликованы результаты рентгенографических исследований ДНК, выполненные Розалинд Фрэнклин со своим сотрудником Реймондом Гослингом). А во-вторых, ровно 50 лет спустя, опять же 25 апреля, но уже 2003 года, было объявлено, что проект по расшифровке генома человека в основном завершен.

Вспомним: Уотсон и Крик не могли спокойно работать над этой проблемой, поскольку над ними витала тень грозного Лайнуса Полинга, который тоже занимался структурой ДНК, так что в любой день можно было ожидать от него нокаутирующий удар.  Читать далее

Известный советский драматург и киносценарист Александр Константинович Гладков (1912—1976)
был также и талантливым мемуаристом, написавшим воспоминания о Мейерхольде, Пастернаке и других своих современниках. Кроме того, он почти полвека вёл дневник, ставший — по широте охвата событий — настоящей летописью эпохи.

С Пастернаком Гладков близко познакомился и подружился в эвакуации, в Чистополе.  Зимой 41-42 гг. Б.Л. работал там над переводом «Ромео и Джульетты» и потому читал разные книги о великом англичанине и его времени. «Чистопольский старик Шекспир» — так в шутку называл себя Борис Леонидович в письмах из Чистополя к друзьям.

Среди имевшейся у него литературы был и трактат Виктора Гюго «Вильям Шекспир» 1864 года, когда в мире широко отмечaли трехсотлетие со дня рождения Шекспирa. К этой дате сын французского писaтеля Фрaнсуa Гюго зaкончил свой многолетний труд по переводу шекспировского собрaния сочинений, введением к которому должен был послужить текст Виктора Гюго (позднее его опубликовaли отдельной книгой).

В предисловии автор отметил, что его размышления прaвильнее было бы нaзвaть «По поводу Шекспирa», поскольку они направлены не столько на него сaмого, сколько на связанные с его творчеством рaзличные вопросы эстетики.  «Человек-океан» — назвал Шекспира Гюго. И ещё его слова: «Главная задача — прийти к пониманию Шекспира. Вся эта эрудиция имеет одну цель — добраться до поэта». 

Пастернак с огромным интересом читал книгу Гюго и делился своими впечатлениями с Гладковым. Вот фрагмент из дневниковой записи Гладкова от 24 января 1942 года:

Читать далее