В «Популярной механике» (2016, № 6) статья Р. Фишмана про гомеозисные гены, определяющие план строения организма (есть на сайте Элементы: <Гомеоз-гены>). Вообще, биология развития меня всегда интересовала: она изучает одну из самых глубоких научных проблем — процесс эмбрионального развития. К её решению нужно приближаться с двух разных сторон, как бы роя туннель навстречу друг другу, — используя абстрактно-кибернетический и химико-биологический подходы. Ведь не имея теоретической модели развития, есть опасность утонуть в море конкретных цитологических и биохимических фактов, касающихся разных аспектов этого фантастически сложного процесса.

В своей статье «Этюды о биологической памяти» (1984) <Биол. память> я выдвинул такое предположение: «в клетках имеется модель, отображающая разные уровни строения организма. С её помощью клетка определяет, как ей следует себя вести в том или ином клеточном коллективе, то есть выполнять разные «социальные» роли; в соответствии с этой моделью из одной клетки развивается целый организм». Хотя идея выглядит спекулятивной, думаю, что в ней содержится доля истины. 

*  *  *

В 1995 г. три исследователя гомеозисных генов получили Нобелевскую премию. Я писал об этом в «Новостях науки» (ХиЖ, 1996, апрель-июнь):

Читать далее

В этом месяце умер крупнейший учёный в области физической химии, «отец» фемтохимии Ахмед Зивайл (Zewail). Он родился в 1946 в Египте, в 1969 г. окончил Александрийский университет, затем перебрался в Америку и бОльшую часть жизни трудился в Калтехе. Разработал методы исследования переходных состояний химических реакций с помощью фемтосекундной спектроскопии — научился следить за превращениями молекул в реальном масштабе времени. В 1999 году награждён Нобелевской премией.

В рубрике «Новости науки» в ХиЖ (2000, № 1) я писал о нобелевских лауреатах 1999 года, в том числе по химии:

За основополагающие работы в области фемтохимии награжден 53-летний американец египетского происхождения Ахмед Зивайл. Он младший коллега Лайнуса Полинга в Калтехе, преемник его кафедры химической физики и, как отмечают, блестящий лектор.

Сам лауреат поясняет суть получивших признание достижений так: ученые освоили как бы сверхскоростную киносъемку химических процессов, тем самым выявляя ранее скрытые их детали, — примерно так же, как скоростная фотосъемка скачущей галопом лошади еще в прошлом веке позволила установить, что есть моменты, когда все четыре ее ноги находятся над землей.

Читать далее

Есть ли в природе какие-то фиксированные масштабы? Ещё на заре классической физики Б. Паскаль и Н. Мальбранш утверждали, что их нет. Затем эту идею развил хорватский мыслитель Р. Бошкович (1711—1787), полагавший, что «кирпичиками» мироздания служат непротяжённые, безразмерные атомы-точки, между которыми действуют силы притяжения. Он писал: «И таким образом, весь этот мир может быть сведён к пространству, занимаемому сейчас острием иглы… Если при этом соответствующим образом уменьшались бы какие угодно силы, то вся последовательность причин и следствий не испытала бы никакого нарушения и нашим чувствам не представилось бы никаких изменений». То есть никаких видимых, регистрируемых на опыте изменений не происходило бы.

Гипотезу, что именно так устроено в природе, отстаивали Г. Гельмгольц, а затем А. Пуанкаре, который уделял этому вопросу большое внимание. «Два мира, — говорил он, — которые были бы подобны друг другу, были бы совершенно неразличимы». Им возражал М. Планк.

При Новых преобразованиях Лоренца (см. мою брошюру на этом сайте: <Мемуар по относительности и единой теории поля>) принцип масштабной инвариантности (скейлинг) становится фундаментальным законом природы. Более того, в физическом мире реализуется не только группа подобия, но и более широкая — конформная — группа, включающая также инверсию.

Кстати, Эйнштейн в 1921 г. опубликовал статью «Об одном естественном дополнении основ общей теории относительности» (Собр. науч. тр., Т. 2, С. 105), которую биограф Эйнштейна А. Пайс назвал «не очень интересной заметкой» (см. его книгу, С. 327). В ней автор ТО, обсуждая заслуживающую, по его мнению, большого внимания теорию Г. Вейля, писал: «…напрашивается вопрос: нельзя ли изменить теорию относительности, предположив, что инвариантной является не непосредственно величина ds как таковая, а только соотношение ds² = 0 ?»

Мой ответ: не только можно, но и нужно.

Зарегистрировался на сайте физиков <ФизичСайт>, там уже приняли и разместили мою статью «Субквантовая чехарда» (есть на моём сайте). Направил им вторую свою статью «Платоновы тела и элементарные частицы» (тоже есть на моём сайте), но ответа пока не получил.

Включился в обсуждения чужих статей, причём по ЭПР-парадоксу, по которому у меня никаких своих работ нет. Я давно подозреваю, что в основе всей этой проблемы лежит неправильное толкование законов сохранения в квантовой механике. И вот решился вынести свои соображения на всеобщее обозрение.

Приведу два своих комментария на сайте:

1. 4 августа 2016 г. К статье Д.Б. Зотьева  «Уточненное понятие квантовой запутанности и критика опытов Аспэ«:

Обычно ЭПР-парадокс популярно излагается так:
Рассматриваются две частицы с суммарным нулевым импульсом, разлетевшиеся на достаточное расстояние, чтобы они не могли взаимодействовать. У одной частицы измеряется координата, а у другой импульс. Тогда у второй частицы будут точно измерены и импульс, и координата, что невозможно.
То есть подразумевается, что измерение координаты первой частицы даст нам знание о координате второй. Думаю, что именно в этом месте ошибка.
Предлагаю совсем простой опыт (он наверняка давно проведён). На путях этих двух разлетающихся частиц с нулевым суммарным импульсом ставим экраны-детекторы. Пусть первая попала в точку А, а вторая в точку В, соединим их прямой. Вопрос: эта прямая пройдёт через точку, откуда они вылетели? Так было бы в случае бильярдных шаров. Моя гипотеза: для микрочастиц это не так.

*  *  *

Читать далее